ВЫСТУПЛЕНИЕ АДВОКАТА ЧЕРНОУСОВА В ПРЕНИЯХ ПО ДЕЛУ ИЗАРОВОЙ

Уважаемый суд!
Судебный процесс со всей очевидностью подтвердил полную правоту моей подзащитной Изаровой Марии Леонтьевны, категорически отвергавшей свою вину на протяжении всего предварительного следствия и судебного разбирательства, и утверждавшей, что она не имеет никакого отношения к вмененным ей следствием двум эпизодам незаконного хранения наркотических средств в особо крупных размерах в целях сбыта, то есть в совершении ею преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 228 УК РФ.
Сразу оговорюсь, что следователем СЧ ГСУ при ГУВД Московской области Ненаховой Е. Н. и оперативными сотрудниками ГУБОП МВД РФ, ГУВД Московской области и ФСБ в ходе расследования уголовного дела неоднократно и преднамеренно нарушались права и свободы моей подзащитной, указанные в ст. 9 Всеобщей декларацией прав человека (принята и провозглашена Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года), ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Заключена в Риме 4 ноября 1950 года), а также нарушались требования ч. 2 ст. 50 Конституции РФ (При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона) и ст. 75 УПК РФ (недопустимые доказательства).
На самом деле преступления, инкриминируемые Изаровой – это блеф, мыльный пузырь, который обязательно лопнет на одной из предусмотренных УПК стадий судебного разбирательства дела.
Изарова на следствии и в суде дала последовательные и логичные показания о том, что наркотики ей подложили сотрудники милиции при обыске в ночном клубе "Доллс" 21 декабря 2001 года, а также вещество с кокаином было подброшено в ее квартиру сотрудниками правоохранительных органов ночью 22 декабря 2001 года во время ее нахождения в ИВС УВД г. Королева Московской области.
В результате Мария Леонтьевна по ложному обвинению, по заказному варианту коммерческих структур привлечена к уголовной ответственности и необоснованно в течение года и трех месяцев находится под стражей.

Ваша честь!
Я думаю, что в зале суда едва ли найдется человек, повершивший после выступления в прениях государственного обвинителя в то, что моя подзащитная совершила инкриминируемые ей преступления, поскольку в этой речи не было приведено каких-либо достоверных доказательств ее виновности.
Даже с позиции обвинения по рассматриваемому уголовному делу можно вести речь только о незаконном хранении наркотических средств без цели сбыта. Следствием не было собрано доказательств, свидетельствовавших бы о направленности действий Изаровой на незаконное хранение наркотических средств в особо крупном размере в целях сбыта. Также как "одна ласточка не делает весны", так и одно доказательство (факт обнаружения наркотиков в сумке и в квартире Изаровой вещества с содержанием кокаина) еще не значит, что вина Изаровой о ее причастности к наркотикам доказана.
Согласно разъяснениям, данным в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 1998 года "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами", сам факт обнаружения у лица наркотических средств в значительном размере еще не свидетельствует о наличии у него цели сбыта. Это обстоятельство должно приниматься во внимание лишь в совокупности с другими данными, свидетельствующими о цели сбыта.
Таким образом, для правильной квалификации действий, связанных с приобретением и хранением наркотических средств по ч. ч. 1-4 ст. 228 УК РФ должен учитываться не только объективный критерий – размер наркотика, но и такой признак субъективной стороны преступления, как цель сбыта. Поэтому при обнаружении и изъятии наркотика даже в особо крупном размере, в случаях недоказанности цели сбыта, необходимо действия лица, у кого были обнаружены наркотические средства, квалифицировать по ч. 1 ст. 228 УК РФ. В данном уголовном деле органы предварительного следствия ошибочно жестко связали хранение наркотиков с их приобретением и хранением в целях сбыта, поскольку не были установлены обстоятельства такого приобретения и хранения. Поэтому в обвинительном заключении и была записана ставшие шаблонной фразы, что "Обвиняемая Изарова приобрела наркотики в неустановленном месте, в неустановленное время, у неустановленного лица".
Подобная формулировка означает, что фактически Изарова обвиняется в преступлении, объективная сторона которого не установлена. Между тем согласно требований уголовно-процессуального закона в описательной части обвинительного заключения должна быть изложена сущность дела: место и время совершения преступления, его способы, мотивы, последствия и другие существенные обстоятельства. Эти же данные должны содержаться в приговоре. Без их установления нельзя считать обвинение доказанным, а приговор обоснованным и законным.
От Изаровой в суде мы узнали, что сотрудник ФСБ, проводивший с ней беседу в ГУВД Московской области сказал, чтобы она не надеялась на то, что кто-либо помешает осуществить спецслужбам реализацию плана по возврату 10 млн. долларов США, похищенных банкиром Суворовым у Газпрома. Если уж они решили сделать Изарову сбытчиком кокаина, то так и будет.
Как полагает защита, в ходе судебного следствия полностью установлено, что Изарова попала в жернова между специально собранной группы из числа оперативных и следственных работников ГУВД Московской области и принимавших участие при ночных допросах Изаровой и танцовщиц и воздействовавших на Изарову в ИВС УВД г. Королева и СИЗО г. Коломны, сотрудников ФСБ - с одной стороны, и посетителями клуба "Доллс" Суворовым и Спиваковским, якобы причастным к похищению 10 млн. долларов у Газпрома – с другой стороны.
Зададимся вопросом: "Почему сотрудники ГУВД Московской области занялись банкиром Суворовым?". Потому что Суворов, как сообщили Изаровой и танцовщицам "Студии – Ф" в ноябре – декабре 2001 года в ходе ночных допросов в здании ГУВД Московской области сотрудники милиции и ФСБ, похитили мошенническим путем 10 млн. долларов США у Газпрома. Также Изаровой и танцовщицам эти сотрудники силовых структур объяснили, что при сложившихся обстоятельствах, они должны обязательно помочь правоохранительным органам возвратить похищенные Суворовым и Спиваковским миллионы долларов. И эта помощь должна была заключается в даче Изаровой и другими нужных следствию показаний о причастности указанных лиц к наркотикам. А если они откажутся от предложения правоохранительных органов, то у них самих или их родственников обязательно будут "обнаружены" и изъяты наркотики.
Понятно, что попасть в такую ситуацию, говоря словами Президента России Путина В. В.: "Мало не покажется".
Подчеркну еще тот факт, что, основываясь на исследованных в судебном заседании доказательствах, считаю, что в деле четко прослеживается ложная посылка введенная стороной обвинения, заключающаяся в том, что якобы ночной клуб "Доллс" представлен злачным местом, в котором потребляется кокаин, а персонал клуба приторговывает указанным наркотиком.
Если это так, то почему за семь лет существования клуба ни разу, никто из числа гостей и персонала клуба не был привлечен не только к уголовной ответственности за незаконное хранение и сбыт наркотиков, но даже не был наказан в административном порядке за хранение или потребление небольших количеств наркотиков? Почему тогда никто и ни разу не подвергался медицинскому освидетельствованию по подозрению в употреблении наркотических средств, никто и ни разу не попал в какое-либо медицинское учреждение по поводу чрезмерного употребления или передозировки наркотических средств? Из предоставленной ОВД "Пресненский" ЦАО г. Москвы справки следует, что персонал и посетители клуба "Доллс" ни разу не были привлечены к ответственности за незаконные действия с наркотиками.
Следующий момент. Почему руководство ГУВД Московской области, имея специальное подразделение по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (ОБНОН), в нарушении требований приказов МВД РФ не поручило заниматься данной работой сотрудникам такого специализированного подразделению и даже не включило их в состав следственно-оперативной группы? Полагаю, что факт создания указанной группы сотрудников ГУВД Московской области был основан на том, что задержание и арест менеджеров клуба "Доллс" заранее предусматривал подлог наркотиков конкретным лицам и поэтому эти мероприятия необходимо было провести только проверенным составом группы, занимавшейся возвратом похищенных 10 млн. долларов США у Газпрома банкиром Суворовым.
А не вызывает ли у Вас, уважаемый суд, удивление тот факт, что упомянутую группу сотрудников ГУВД Московской области, без включения сотрудников центрального аппарата МВД и Генеральной прокуратуры, утвердил первый заместитель Генерального прокурора РФ Бирюков, а обыск 20 апреля 2002 года в клубе "Доллс" санкционировал заместитель Генерального прокурора РФ Колмогоров?
Каков же результат этой работы сотрудников подмосковной милиции, за которыми надзирали, по крайней мере, два заместителя Генеральной прокуратуры России? Ответ на названный вопрос уже прозвучал в этом зале суда в ходе судебного следствия из уст Изаровой и свидетелей, подтвержденные другими доказательствами. На самом деле получился полный конфуз. После проведения обыска 21 декабря 2001 года указанная группа ввиду ее полной некомпетентности в деле борьбы с незаконным оборотом наркотиков оставила нераскрытыми три из четырех возбужденных по результатам обыска в клубе уголовным делам. Вместо славы, внеочередных званий и премий разгорелся на страницах газет нешуточный скандал между персоналом ночного клуба "Доллс" и танцовщицами "Студии – Ф" с одной стороны и подмосковной милицией – с другой.
Цель пристального интереса сотрудников правоохранительных органов к посетителям и работникам клуба "Доллс", а также к менеджерам танцовщиц "Студии – Ф" по показаниям Изаровой и других свидетели преследовалась только одна - вначале с помощью подбросов наркотиков создать проблемы для банкира Суворова, предпринимателя Спиваковского и других, а затем путем возбуждения уголовных дел и арестов принудить их вернуть 10 млн. долларов Газпрому.

Уважаемый суд!
Адвокат и подсудимая Изарова желают достигнуть в данном судебном процессе только одного, чтобы суд среагировал на многочисленные отступления следствия от уголовного и уголовно-процессуального законодательства, выяснил по этому делу, по меткому выражению известного русского юриста Александра Федоровича Кони – "Подлинную правду жизни".
В первую очередь обращаю внимание суда на то, что имеющиеся в материалах дела недопустимые доказательства в течение пятимесячного судебного процесса так и не были судом исключены из совокупности собранных стороной обвинения доказательств. Почему?
Рассмотрение данного уголовного дела в суде имеет не скрываемый общественный интерес и не только по причине множественных публикаций в центральных российских газетах и показу по телевизионному каналу НТВ сюжета о деле Изаровой и других в передаче "Совершенно секретно" под названием "Девять граммов кокаина".
Прежде всего история, произошедшая с 57-летней женщиной, вызвала у населения интерес по той причине, что аналогичные провокационные действия со стороны правоохранительных органов в последние годы к сожалению имеют все большее распространение, а на месте Изаровой может оказаться любой человек. К сожалению в последние годы со стороны работников силовых структур участились случаи нарушения прав и свобод человека. Не случайно Президент России Путин на итоговых коллегиях правоохранительных органов неоднократно подчеркивал, что сотрудники силовых структур не только порой работают не профессионально, но и сами нарушают российские законы, по корыстным мотивам выполняют заказы коммерческих структур.
Поэтому по разным исследованиям абсолютное большинство россиян не доверяют правоохранительным органам. Вместе с тем около 55 процентов населения России пока еще надеются, что от произвола со стороны правоохранительных органов и незаконного обвинения их все-таки может спасти суд.
Мне неоднократно задавался один и тот же вопрос: "А вот если не получится добиться справедливого приговора по делу Изаровой в России, то каковы ваши дальнейшие действия?".
В таких случаях я всегда отвечал вопросом на вопрос: "А разве мы все живем в тридцатые годы прошлого столетия?". Сегодня имеется реальная возможность обратиться в зарубежные правозащитные организации, а также в Европейский суд по правам человека. Отмечу, что в своей адвокатской деятельности всегда следую девизу, упомянутым великим русским поэтом Александром Блоком: "И снова в бой, покой нам только сниться".
Естественно у присутствующих в зале суда может возникнуть вопрос: "На чем основывается уверенность стороны защиты в том, что мы добьемся справедливого приговора для Изаровой, может быть это простое позерство, самореклама?". Попытаюсь ответить на этот вопрос.
Ответ начну с того, что всегда разделяю рассматриваемые с моим участием в судах уголовные дела на две категории.
Первая - это уголовные дела, где подсудимый (подсудимая) хотя и отрицает свою причастность к инкриминируемому ему преступлению, все-таки в действительности совершил преступление и его вина является фактически доказанной еще на предварительном следствии.
И тогда обвинительный приговор для подсудимого, его адвоката, близких родственников и знакомых не являться неожиданностью.
Вторая категория – это уголовные дела, где слова подсудимого: "Я не виновен", воспринимаются даже не как слова, а как крик души, как обращение за помощью к суду, ко всем присутствующим в зале суда. Этот крик о помощи является той "соломинкой для утопающего", в данном случае для подсудимой Изаровой, последней надеждой на справедливое решение по уголовному делу.
Дело Изаровой, которой инкриминируется незаконное хранение наркотиков в особо крупных размерах в целях сбыта, относится ко второй категории уголовных дел, когда моя подзащитная на самом деле не виновна и не имеет никакого отношения к "обнаруженным" у нее в личных вещах и квартире наркотикам.
Поэтому я убежден, что при допущенных следствием существенных нарушениях конституционного и уголовно-процессуального законодательства, Изарова не может быть признана виновной, тем более в совершении особо тяжкого преступления.
Моя уверенность в справедливом судебном решении дела состоит еще и в том, что сотрудники ФСБ сразу после возбуждения дела активно принуждавшие Изарову признать свою вину и дать нужные следствию показания на предпринимателя Спиваковского, банкиров Дремлюгу и Суворова, встретив мощное противостояние беззаконию со стороны адвоката и российских правозащитных организаций и "засветившись", вскоре прекратили незаконное воздействие на находившуюся в следственном изоляторе Изарову.
В результате неоднократных жалоб и ходатайств со стороны Изаровой и ее защитника Генеральная прокуратура вынуждена была из уголовного дела по обвинению Спиваковского и других выделить в отдельное производство дело по обвинению Изаровой.

Ваша честь!
Полагаю, что каждое обвинение можно образно сравнить с узлом, завязанным вокруг подсудимого или подсудимой. Но есть узлы нерасторжимые и узлы с фокусом. Если защита стремиться распутать правдивое обвинение, то, несмотря на все усилия, узел не удается развязать, он крепко держится на подсудимом. Иное дело, если узел с фокусом. В таком случае стоит только найти замаскированный кончик, потянуть за него, и все путы разматываются сами собою – человек, привлеченный к уголовной ответственности по ложному обвинению, из них выходит совершенно свободным.
Такой кончик торчит в этом деле довольно очевидно: он даже не замаскирован, – и я ухвачусь прямо за него. Кончик – это искусственно созданные доказательства вины Изаровой.
К этим "доказательствам" вернусь в своей речи несколько позже.
А пока в своем выступлении остановлюсь на важнейшем принципе презумпции невиновности. Почему? Да потому, что в дальнейшем мне ни один раз придется ссылаться на этот конституционный и уголовно-процессуальный принцип.
Прототипом презумпции невиновности называют древнеримскую формулу: "Участник судебной тяжбы считается невиновным, пока не доказано иное".
Содержание ст. 14 УПК РФ о сущности презумпции невиновности вытекает из ч. 1 ст. 49 Конституции России. Обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана нормами УПК и установлена вступившим в законную силу приговором суда.
Таким образом, бремя доказывания обвинения лежит на самой стороне обвинения. Иными словами, Изарова считается невиновной в силу самого закона. Действует классическая уголовно-процессуальная формула о том, что все сомнения в виновности обвиняемого толкуются в его пользу, ибо лишь достоверная информация может быть положена в основу обвинения.
Верю, что после вступления в действие нового УПК в России наступят новые времена и российское правосудие вновь займет лидирующее положение в деле соблюдения прав и свобод человека, как это уже было в конце 19 века.
В связи со сказанным приведу выдержку из речи присяжного поверенного Плевако в защиту Мазурина по делу "О клубе червонных валетов":
"Уголовная статистика разных стран дает нам указание, что средним числом из 100 подсудимых, привлекаемых к уголовной ответственности, 25 выходят из зала суда оправданными. Для России эта цифра несколько больше – 31 процент, а для Московского округа достигает 34 процента. Почти треть обвиняемых были не виноваты, но судились.
Из 32 тысяч лиц, бывших под судом в 1874 году в окружных судах, более 10 тысяч были оправданы. А ведь и против них произносились обвинительные речи, может быть, очень красноречивые, ведь и их виновность доказывалась очень ясно и убедительно". Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах 19 века: Тула, издательство "Автограф", 1997 г., с. 319-320.
В своей речи обращаю внимание суда на то, что моя поверенная заранее знала о готовящейся в отношении ее подбросе наркотиков и предприняла предусмотренные законом меры по избежанию указанной провокации со стороны оперативных сотрудников ГУВД Московской области. Поэтому она заявляла о подлоге ей наркотиков не только в ходе обыска в клубе "Доллс" 21 декабря 2001 года, а гораздо раньше - 30 ноября 2001 года, когда менеджеры студии Изарова, Горелова и Воропаев написали и отдали на личном приеме заявления прокурору отдела прокуратуры Московской области. И это решение Изаровой было своевременным и законным.
Почему в прокуратуру Московской области? Потому, что девушек-танцовщиц "Студии – Ф" заставляли давать показания в центральном офисе подмосковной милиции (Никитский переулок, д. 3), а прокурорский надзор за ГУВД Московской области осуществляет прокуратура Московской области.
Вместе с тем в нарушении ряда УПК РФ закона "О прокуратуре Российской Федерации" ряд должностных лиц прокуратуры и милиции последовательно игнорировали действующее законодательство.
Кто эти нарушители законности? Это старший следователь СЧ ГСУ при ГУВД Московской области Ненахова Е. Н. Да, именно ей было поручено провести проверку заявлений менеджеров "Студии – Ф" Изаровой, Воропаева, Гореловой, танцовщиц Васильевой, Гылыджовой, Авезмуратовой, Зарудневой и других. И что сделала Ненахова? Все сделала, чтобы своевременно не проверить эти заявления.
Следователь Ненахова только через четыре месяца вызвала повестками свидетелей девушек танцовщиц для допроса. О том, что именно следователем Ненаховой в рамках расследуемого ею уголовного дела проверялись указанные жалобы, подтверждается ответами, данными в январе 2002 года названным следователем заявителям Шевцовой, Гылыджовой, Гореловой, Воропаеву, обратившихся с заявлениями в прокуратуру Московской области о неправомерных действиях сотрудников ГУВД Московской области.
В частности, в ответах, адресованных танцовщицам "Студии – Ф" Шевцовой и Гылыджовой Ненахова указала следующее: "Ваша жалоба, направленная в прокуратуру Московской области, рассмотрена, доводы, изложенные в ней проверяются следственным путем. Для дачи показаний Вам необходимо явиться в ГУВД Московской области. О времени вызова Вы будете дополнительно уведомлены".
Но не надо во всех грехах по делу Изаровой винить следователя Ненахову – являющуюся по сути последним звеном в созданной государством мощной цепи, состоящей из обличенных государственной властью массивных звеньев под названием "Правоохранительные органы". В деле приняло непосредственное и самое активное участие: МВД РФ в лице начальника ГУБОП МВД РФ генерала Овчинникова (в настоящее время Овчинников от должности отстранен), начальников отделов ГУБОП МВД РФ – Ферапонтова и Шуллера; Генеральная прокуратура РФ в лице первого заместителя генерального прокурора РФ Бирюкова и заместителя Генерального прокурора Колмогорова, начальника отдела по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскной деятельностью в органах внутренних дел Мишина, старшего помощника Генерального прокурора РФ Кизлыка.
Как полагает Изарова и ее защитник уголовное дело является заказным и, как принято говорить в таких случаях, "сшито белыми нитками". Поэтому это совершенно не сложное для проведения предварительного следствия и рассмотрения в суде уголовное дело расследовалось следователем Ненаховой более восьми месяцев и очень долго рассматривается в Кунцевском суде Москвы.
Если бы Изарова действительно была виновна, то стал бы тогда уклоняться от явки в суд сотрудник ГУБОП МВД свидетель Хоршикян, в отношении которого суд вынес постановление о принудительном приводе? Разве бы не явился бы в суд для дачи показаний начальник отдела ГУБОП МВД РФ свидетель Ферапонтов, который был руководителем обыска 21 декабря 2001 года в клубе "Доллс"? Пошла бы на утерю двух видеокассет, являющихся приложением к протоколу, следователь Ненахова?
Именно при осуществлении надзора со стороны Генеральной прокуратуры РФ уголовное дело в течение нескольких месяцев преднамеренно не передавалось в нарушении территориальной подследственности для дальнейшего расследования прокурору г. Москвы. Почему не передавалось? Потому, что следственные работники г. Москвы при поступлении к ним данного дела, ввиду их не заинтересованности в конкретном исходе дела, сразу же бы прекратили в отношении Изаровой это уголовное дело за отсутствием в ее действиях состава преступления.
В материалах дела имеются два постановления старшего помощника Генерального прокурора РФ Кизлыка, которыми без ссылки на нормы УПК были отменены вполне законные и мотивированные постановления следователя Ненаховой о направлении дела по территориальной подследственности прокурору г. Москвы для дальнейшего расследования.
В частности, 14 января 2002 года в постановлении о передаче уголовного дела по подследственности следователь Ненахова написала: "Принимая во внимание, что неотложные следственные действия произведены, в целях обеспечения наибольшей быстроты, объективности и полноты расследования незаконного приобретения и хранения с целью сбыта наркотических средств в особо крупном размере Изаровой М. Л, совершенного на территории г. Москвы и учитывая, что большинство свидетелей по делу находится по месту совершения преступления, руководствуясь ст. 132 УПК РФ, постановил: уголовное дело № 128650, для организации дальнейшего расследования направить по подследственности прокурору г. Москвы" (т. 1, л. д. 38-39).
Однако в процесс передачи уголовного дела по обвинению Изаровой из прокуратуры Московской области в прокуратуру г. Москвы вдруг вмешалась Генеральная прокуратура РФ в лице старшего помощника Генеральной прокуроры РФ Кизлыка, который 25 января 2002 года, руководствуясь ст. 211 УПК РСФСР, подписавший постановление об отмене постановления следователя Ненаховой: "Данное постановление является преждевременным и подлежит отмене. В целях всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела целесообразно продолжить его расследование составом прежней оперативно-следственной группы" (т. 1, л. д. 40).
Спустя два месяца 18 марта 2002 года следователь Ненахова с согласия заместителя прокурора Московской области Вилкова повторно вынесла постановление о передаче уголовного дела в прокуратуру г. Москвы. Однако старший помощник Генерального прокурора РФ Кизлык во второй раз по надуманным основаниям своим постановлением отменил постановление следователя Ненаховой: "Однако данное постановление является преждевременным и подлежит отмене" (т. 1, л. д. 44).
О явной заинтересованности Кизлыка не рассматривать вопрос об изменении меры пресечения Изаровой является факт игнорирования данным работником Генеральной прокуратуры поручительства известных российских правозащитников Алексеевой и Пономарева. Поручительства этих правозащитников были просто спрятаны в этом ведомстве.
Вместе с тем факт укрытия личных поручительств об изменении меры пресечения Алексеевой и Пономарева подтверждает то, что Генеральная прокуратура РФ не желает общаться с правозащитными организациями. В этой связи вынужден обратить внимание на то, что Президент России Путин В. В. обязал Генерального прокурора России Устинова регулярно контактировать, в том числе лично встречаться с председателем Московской Хельсинкской Группы Л. М. Алексеевой в целях справедливого разрешения возникающих того или иного вопроса.

Уважаемый суд!
"Ничто не возникает из ничего" - утверждал древнегреческий философ Эпинкура (341 вед до н. э.). Чтобы лучше понять, разобраться во всем, давайте еще раз обратимся к материалам уголовного дела и восстановим в памяти события, происходившие в ноябре – декабре 2001 года.
Человеческая память устроена довольно любопытно. Моя подзащитная, если даже сильно захотела, не смогла бы с точностью воспроизвести, что происходило с ней день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Как и у других у Марии Леонтьевны все слилось в один временной поток, который называют рекой жизни.
Но вот что поразительно. Некоторые прошедшие события остаются в этом потоке нетронутыми островками. К ним можно порой причалить и переживать происходящее в прошлом как бы заново. Слышать голоса людей, которых давно уже нет, видеть их лица. Даже вести какие-то разговоры, задавать вопросы и получать ответы.
Случается, что память иногда прямо-таки фотографически воспроизводит отдельные эпизоды, ситуации минувших дней. И тогда их можно прокручивать и смотреть как фрагменты старой киноленты. Показания Изаровой – это как раз тот случай, когда произошедшие с ней в ноябре-декабре 2001 года события хорошо запомнились и, прежде всего, по причине их необычности и драматизма.
Изарова своими подробными показаниями в суде как бы "прокрутила" известную только ей киноленту произошедшую в недавнем прошлом с ней невероятную историю. Она очень в доходчивой в форме свободного рассказа подробно изложила в зале суда отрезок ее жизни, относящийся к концу 2001 года. Моя задача состоит, чтобы в прениях еще раз напомнить суду и участникам процесса о показаниях, данных Марией Леонтьевной в ходе судебного следствия и, вместе с ней, еще раз вернуться к тем дням, для того, чтобы оценить изложенные ею сведения, а также сгруппировать и оценить показания многочисленных свидетелей в совокупности с другими добытыми на следствии и в суде доказательствами.
Как сообщила в суде Изарова в г. Москве по ул. Красная Пресня, 23 "б" функционирует более семи лет ночной клуб ООО "Клуб Доллс". Первыми танцовщицами здесь были девушки, приглашенные из лучших ночных клубов США. Затем постепенно их места заняли танцовщицы из России и стран ближнего зарубежья. Посетителями клуба "Доллс" в разные годы были известные всему миру люди: Чак Норрис, Жерар Депардье, Стивен Сигал, Стефан Эври, Пьер Ришар, Константин Дзю, которые после посещения оставили восторженные отзывы о работе культурно-развлекательного заведения. В клубе бывают известные российские предприниматели, артисты эстрады, театра и кино.
В этом клубе арендовала служебные помещения и работает по настоящее время организация – Некоммерческое партнерство Культурно- Развлекательный Центр "Студия – Ф", которую создали группа единомышленников - танцовщицы и менеджеры. Мария Леонтьевна является менеджером названной студии.
На протяжении нескольких последних лет клуб посещал житель Москвы некто Суворов, который являясь руководителем одного из российских банков, якобы похитил мошенническим путем 10 млн. долларов США у Газпрома и был объявлен в розыск.
Изарова сообщила по этому поводу в суде следующее: "Я зашла в 420 комнату и со мной вошел человек, который представился сотрудником ФСБ, который сообщил, что люди, которые отдыхали у нас в клубе, т. е. Суворов, Дремлюга и Спиваковский украли у Газпрома 10 миллионов долларов и поступило распоряжение вернуть эти деньги. Я ответила, что не совсем понимаю какое отношение я имею к этому. Он сообщил, что большую часть свободного времени он проводил в нашем клубе и ногда уезжал с девушками на 22-дачу, где якобы употреблял наркотики. Он сказал, что Суворов с Дремлюгой за границей и теперь они будут все места, где они отдыхали разрушать" (т. 3, л. д. 260). "Этот человек из ФСБ разговаривал со мной на разные темы. Он сказал, что хочет помочь мне и прекрасно знает, что я наркотиками не занимаюсь, но так как ему нужно найти деньги, он с нашей помощью должен выйти на его друга Арнольда. Я сказала, что в этом участвовать не буду. Тогда он сказал, что у меня дома лежат наркотики и предложил два варианта. По первому варианту я добровольно сдаю наркотики, даю показания против Спиваковского и Суворова и меня отпускают. По второму предложению у меня находят наркотики в квартире, а так как в квартире прописан сын, то и он подпадает под статью" (т. 3, л. д. 260).
Как следует из упомянутых мною показаний Изаровой и других свидетелей законным путем возвратить похищенные деньги сотрудники спецслужб посчитали долгим процессом и поэтому подмосковные милиционеры совместно с работниками ФСБ с целью возврата денег "обнаружили" на даче Суворова в его отсутствие наркотики, после чего они создали на бумаге не существующую в действительности цепочку наркодельцов, одним из звеньев этой цепочки оказалась 57 летняя менеджер "Студии – Ф" Изарова, которая по действиям сотрудников правоохранительных органов поняла, что ей должны подбросить наркотики сотрудники ГУВД Московской области. По этой причине она и другие менеджеры студии и танцовщицы обратились 30 ноября 2001 года с заявлениями за помощью защитить от подбросов наркотиков в прокуратуру Московской области. Однако там ее заявление и других менеджеров в нарушении федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" передали проверять следователю СЧ ГСУ при ГУВД Московской области Ненаховой, то есть тому, кто и нарушал законы. Поэтому заявление Изаровой не было проверено.
Более того, заместителем прокурора Московской области Вилковым была дана санкция на обыск в клубе 4 декабря, а 21 декабря 2001 года, после долгих раздумий проводить или не проводить обыск, все-таки обыск был проведен с грубейшими нарушениями УПК, в результате которого был "обнаружен" наркотик в личных вещах Изаровой.
В ГУВД Московской области Изарову принуждали дать нужные следствию показания путем психологического воздействия и угроз в организации подброса наркотиков ее сыну. К ней не допускали адвоката. Затем путем аналогичного воздействия и угроз "уговорили" добровольно выдать наркотики якобы находящиеся в ее в квартире, о происхождении которых Изарова ничего не знала. В ИВС Центрального УВД г. Королева к моей подзащитной приходил сотрудник ФСБ и принуждал к даче ложных показаний и просил заменить адвокатов: "В ИВС г. Королева я провела 26 дней. Ко мне туда приходил человек с бородой. 27 декабря 2001 года от меня он требовал, чтобы я отказалась от адвокатов, тогда меня отпустят" (т. 3, л. д. 272). В следственном изоляторе г. Коломны в целях принудить Изарову вернуться к ранее данным ею ложным показаниям 5 и 7 февраля 2002 года на нее воздействовал проникший без разрешения следователя и регистрации в СИЗО сотрудник правоохранительной системы: "От меня он требовал, чтобы я думала о себе. Если мне не нравиться быть Жанной Дарк, то, пожалуйста, но я буду сидеть 8-10 лет. Потом он мне сказал, что если не понравятся мои показания, то я получу большой срок, а если понравятся, дело будут постоянно затягивать, а потом и прекратят" (т. 3, л. д. 272).
Также к ней под видом адвоката в СИЗО приходил житель Москвы Мирошниченко, который известен Изаровой как сотрудник милиции и тренер спортивного общества "Динамо". Мирошниченко пытался убедить Изарову, чтобы она вернулась к первоначальным данным ею ложным показаниям: "При допросе следователя Ненаховой присутствовал адвокат Шибицкий, а до этого со мной разговаривал мой знакомый Мирошниченко, говорил, что он за меня переживает, чтобы я вернулась к своим первоначальным показаниям" (т. 3, л. д. 272).
Что же предприняло руководство некоммерческого партнерства "Студии – Ф" после налетов на девушек – танцовщиц, принудительного привоза их в ночное время в здание ГУВД Московской области для ночных допросов сотрудниками ФСБ?
Ответ на поставленный вопрос можно найти в показаниях подсудимой Изаровой, свидетелей Гореловой, Давыдовой, Разина, Зеленского и других, которые рассказали, что еще до обыска 21 декабря 2001 года были направлены в прокурорские инстанции заявления о готовящихся случаях подбросов наркотиков со стороны оперативных сотрудников ГУВД Московской области.
Показания этих лиц и содержание находящихся в деле заявлений позволяют с полной уверенностью заявить, что сотрудники ФСБ допрашивали Изарову, Горелову, девушек-танцовщиц в здании ГУВД Московской области в декабре 2001 года. В частности, свидетель Горелова заявила, что сотрудник, который на нее психологически воздействовал, угрожал подбросить наркотики и заставлял давать ложные показания представился сотрудником ФСБ. Она описала данного сотрудника ФСБ по чертам лица, росту, фигуре и волосам.
Об участии в мероприятиях сотрудников ФСБ свидетельствовали некоторые газеты. Так, например, в газете "Коммерсант" от 10 января 2002 года указывалось: "Обыск в стрип - клубе Dools (Красная Пресня, 23 б) был проведен в ночь на 21 декабря прошлого года сотрудниками ГУБОПа и ФСБ… При обыске сотрудники ГУБОПа и ФСБ изъяли видеоархив клуба, более 300 фотографий". В газете "Время новостей" от 16 января 2002 года сотрудники ГУБОП МВД сами подтвердили факт участи в обыске работников ФСБ, где написано: "Представители самого ГУБОП вчера на выпад "Доллс" отреагировал быстро, категорически заявил, что обыск они проводили с санкции прокурора с участием сотрудников ФСБ, строго соблюдали формальности, и все снимали на видео. А все слова о нарушениях – домыслы клуба и его адвокатов, которые выбрали в качестве защиты тактику нападения".
В суде были также оглашены жалобы девушек-танцовщиц, которые подверглись незаконным действиям со стороны сотрудников ФСБ и ГУВД Московской области в ноябре 2001 года и поэтому написали жалобы и принятии мер к виновным в прокуратуру Московской области.
Из жалобы Шевцовой В. В.: "Прошу Вас провести проверку по факту моего незаконного задержания сотрудниками милиции 27 ноября в 22 часа из дома № 6/3 по ул. Кузнецкий мост, а также принудительной доставки в ГУВД Московской области для дачи объяснений в ночное время в период с 23 до 8 часов 28 ноября 2001 года. Я давала показания в ночное время сотруднику ФСБ Поддубному. В здание ГУВД меня провели через черный вход и доставили на 4 этаж в кабинет 420. Под диктовку сотрудника ФСБ Поддубного я была вынуждена дать показания о том, что менеджер клуба Воропаев Олег за наркотики поставляет девочек. Поддубный заставлял меня раздеваться и танцевать, он говорил мне, что не "мусор", а сотрудник ФСБ. Я поняла, что цель моего задержания заключается в том, чтобы путем воздействия на меня оклеветать Воропаева. На самом деле я сама наркотики никогда не употребляла, их не видела, кто употребляет наркотики, мне неизвестно" (т. 2, л. д. 32-34).
Из жалобы Гылыджовой Б. М.: "Прошу провести проверку по факту принуждения меня к даче ложных показаний сотрудником ФСБ Поддубным Антоном… В кабинет также заходил и оказывал давление на меня какой-то мужчина с бородой. Мне говорили, что посадят на трое суток, если откажусь давать нужные сотрудникам показания После того, как я написала объяснение, меня завели в другой кабинет, в котором находился мужчина, представившись сотрудником ФСБ Поддубным Антоном. Он буквально сказал: Я не "мусор", а работник ФСБ" (т. 2, л. д. 38-41). Копии указанных жалоб Шевцовой В. В. и Гылыджовой Б. М. находятся в материалах уголовного дела, заверены должным образом и поэтому в соответствии с требованиями ст. 84 УПК РФ являются иными доказательствами.

Ваша честь!
Слово, сказанное в суде свидетелем чрезвычайно важно для вынесения справедливого судебного решения по делу. Давайте сгруппируем и проанализируем показания свидетелей сторон обвинения и защиты и посмотрим, что у нас получится.
Начну с показаний, данных в суде свидетелями обвинения.
В частности, показания свидетеля обвинения Фрышко не соответствуют показаниям, данными другими свидетелями в той части, что группа сотрудников спецслужб вошли в клуб ночью 21 декабря 2001 года не в 3 часа ночи, а около 4 часов.
Это утверждение Фрышко не соответствует действительности и опровергается показаниями свидетелей обвинения: Воскобойник А. Ф: "Сам обыск начался около трех часов ночи 21. 12. 01" (т. 3, л. д. 337) и Марута Н. А.: "Сам обыск начался около трех часов" (т. 3, л. д. 340).
Вопрос: "Для чего нужно свидетелю Фрышко давать показания, что якобы сотрудники вошли в клуб не в 3, а в 4 часа ночи 21 декабря 2001 года?". Ответ очевиден: "Для того, чтобы скрыть факт нахождения сотрудников до обыска в служебных помещениях в течение полутора часов еще до того, как начался обыск, которые проникли туда после вхождения в клуб через центральный и служебные входы в 3 часа ночи и, по мнению Изаровой подложили ей наркотики, а затем только начался в 4 часа 25 минут сам обыск".
Свидетель Фрышко пояснил в суде, что помимо одной видеокамеры велась съемка и другой видеокамерой сотрудником пресс-службы ГУБОП МВД РФ: "В кабинет вместе со мной вошли: сотрудник пресс-службы ГУБОП, производивший видеосъемку" (т. 3, л. д. 348). Свидетель Фрышко подтвердил допущенное им нарушение требований ст. 141 УПК РСФСР и ответил на вопрос государственного обвинителя: "Почему в "шапке" протокола обыска отсутствует фамилия Хоршикян и Руденко? Ответ свидетеля: Это техническая ошибка" (протокол судебного заседания). Также свидетель Фрышко не смог назвать не терпящие обстоятельства (ч. 1 ст. 170 УПК РСФСР), которые должны быть указаны в постановлении о проведении обыска, позволявшие бы провести обыск в клубе в ночное время, объяснив проведение ночью обыска тем, что это ночной клуб, поэтому такие мероприятия могут проводиться ночью.
Вместе с тем Фрышко назвал должностных лиц, которые находились в клубе и осуществляли руководство обыском в клубе "Доллс" 21 декабря 2001 года – это начальники отделов ГУБОП МВД РФ Ферапонтов и Шуллер. Эти участники обыска также не были внесены в протокол. Вместе с тем Ферапонтов и Шуллер должны были быть внесены в указанный протокол обыска, поскольку непосредственно руководили обыском. Свидетель Фрышко в своих показаниях в суде подтвердил также, что им были нарушены требования ст. 169 УПК РСФСР (обыск в помещениях предприятий и учреждений проводится в присутствии представителей данного предприятия). На вопрос адвоката Черноусова: "Изарова и Горелова – менеджеры "Студии – Ф", имели ли они отношение к клуб "Доллс?". Последовал ответ Фрышко: "Нет не имели, поэтому были внесены в протокол обыска в качестве лиц, присутствующих от клуба "Доллс" (протокол судебного заседания). Фрышко также заявил, что в нарушении приказа Генеральной прокуроры РФ от 30 января 2001 г. № 5 "О мерах по усилению прокурорского надзора за законностью производства выемки и обыска", он не внес в протокол обыска личные номера каждого сотрудника спецподразделения, принимавших участие в обыске в клубе: "Не знаю почему не внес в протокол обыска номера каждого сотрудника спецподразделения, их фамилии" (протокол судебного заседания).
Свидетель обвинения Хоршикян в своих показаниях также подтвердил допущенные при обыске в клубе нарушения уголовно-процессуального законодательства. В частности он сообщил суду, что не был внесен в протокол обыска и постоянно не находился в составе группы, производившей обыск.
Допрошенная в суде свидетели Горелова, сообщила что к ней в ноябре 2001 года обращались танцовщицы "Студии – Ф" Гылыджова, Авезмуратова, Васильева, Заруднева, которые рассказали о принудительном доставлении их в ГУВД Московской области и проведении там ночных допросах с угрозами подбросов в личные вещи наркотиков в случае, если они не дадут нужные следствию показания на менеджеров "Студии – Ф" Изарову и Воропаева. Аналогичные показания дал в суде свидетель Соколов О. И.
Таким образом, о намеченном обыске в клубе было известно большому количеству людей задолго до его проведения. Однако обыск был все-таки проведен, в результате которого в сумочке и кошельке Изаровой, был "обнаружен" наркотик.
Эти упаковки с веществом с содержанием кокаина, согласно данных в суде показаний подсудимой Изаровой, ей были подброшены в сумочку и кошелек сотрудниками правоохранительных органов, привлеченных для участия в обыске.
О том, что Изарова никогда не употребляла наркотики и не занималась их распространением, а обнаруженные у нее в сумочке наркотики ей не принадлежат, дали подробные и последовательные показания в суде свидетели Зеленский, Разин Давыдова, Соколов, Горелова.
Доказательственным фактом не причастности Изаровой к обнаруженным в ее сумочке и кошельке кокаину является то, что на ее ладонях и под ногтями не были обнаружены наркотические вещества, которые в данном случае обязательно должны быть выявлены, ибо на поверхностях сумочки и кошелька экспертами были обнаружены следы наслоения кокаина. Вместе с тем не возможно было Изаровой принести в клуб сумочку и кошелек и при этом не испачкать пальцы, ладони рук и ногти порошкообразным наркотиком – кокаином. Об этом факте отсутствия у Изаровой на ладонях и под ногтями наркотических средств свидетельствует имеющегося в материалах дела заключения эксперта – химика (т. 2, л. д. 124- 25).
В данном случае Изарова, если бы у нее были наркотики, с учетом того, что ее не взяли с наркотиками с поличным, еще до того как ее пригласили в зал, имела время и возможность от них избавиться.
В нарушении требований ст. 141 УПК РСФСР (В протоколе указываются: фамилия, имя, отчество каждого лица, участвовавшего в следственном действии, а в необходимых случаях его адрес и этот протокол подписывается участником следственного действия) при проведении обыска не были внесены в протокол обыска большинство находившихся в клубе сотрудников правоохранительных органов, в том числе не был записан в протокол непосредственно производивший обыск в клубе "Доллс" сотрудник ГУБОП МВД РФ Хоршикян.
Согласно показаний подсудимой Изаровой, свидетелей Зеленского, Разина, Давыдовой, Соколов, Гореловой, Дрониной, Захарова во время обыска присутствовало от 30 и более количество сотрудников правоохранительных органов в гражданской одежде и камуфляжной форме и в масках (по объяснениям сотрудников клуба не менее пятидесяти человек), данные которых не были внесены в протокол обыска (т. 1, л. д. 69-78).
Кроме того, при проведении обыска были нарушены требования приказа Генерального прокурора РФ от 30 января 2001 г. № 5 "О мерах по усилению прокурорского надзора за законностью производства выемки и обыска", в котором, в частности, отмечается:
"Участились случаи необоснованного привлечения сотрудников спецподразделений к производству обысков и выемок под предлогом обеспечения безопасных условий для производства следственных действий. Этот фактор используется подчас как способ оказания психологического давления.
Подобные действия противоречат требованиям закона, нарушают конституционные права и свободы граждан, дезорганизуют нормальную деятельность юридических лиц, могут привести к утрате процессуального значения добытых доказательств, подрывают авторитет правоохранительных органов.
В соответствии с п. 1 ст. 17 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" приказываю:
Прокурорам субъектов Российской Федерации, военным и иным специализированным прокурорам на правах областных, всем городским и районным прокурорам, а также прокурорам специализированных прокуратур на правах районных:
Решительно пресекать попытки привлечения сотрудников спецподразделений не в качестве физической защиты, а в целях оказания психологического воздействия на участников процесса.
Привлечение указанных сотрудников к обеспечению обыска или выемки допускается лишь в исключительных случаях, когда есть реальная возможность активного, в том числе вооруженного, сопротивления или неповиновения законным требованиям следователя. О каждом таком случае должна быть сделана соответствующая запись в протоколе с указанием индивидуальных идентификационных номеров привлекаемых сотрудников спецподразделений".
Сотрудниками ГУВД Московской области в процессе обыска в клубе "Доллс" не была сделана соответствующая запись в протоколе обыска с какой целью и сколько было привлечено к обыску сотрудников спецслужб, не были внесены в протокол их индивидуальные идентификационные номера, не отмечалось место нахождение каждого сотрудника привлеченных для обыска силовых ведомств.
В результате нарушения названного приказа Генеральной прокуроры РФ по показаниям очевидцев из числа находившихся при обыске работников клуба и студии многочисленные сотрудники срецподразделений и оперативных служб, после того, как их впустили в клуб контролеры, разошлись без понятых и представителей клуба по служебным помещениям и, тем самым, имели реальную возможность подложить в различные помещения клуба и личные вещи сотрудников клуба и студии наркотические средства. В это время персонал клуба и танцовщицы студии были принудительно собраны вооруженными сотрудниками в большой зал клуба.
Кроме того, как показал в суде свидетель Зеленский по указанию сотрудников милиции последним была открыта служебная дверь, расположенная с противоположной стороны от центрального входа, после чего в эту служебную дверь беспрепятственно вошло несколько сотрудников правоохранительных органов, которые, при указанных обстоятельствах, находясь до начала обыска в течение часа и полтора часа без понятых и представителей клуба, имели реальную возможность подложить в личные вещи Изаровой наркотики.
Таким образом, в результате не соблюдения требований упомянутого приказа Генерального прокурора РФ многочисленные сотрудники спецподразделений находились при проведении обыска в клубе без понятых и представителей клуба.
Очевидным нарушением уголовно-процессуального закона является факт обнаружения и изъятия упаковок с наркотиками из сумки и кошелька, являющихся личными вещами Изаровой, который не был оформлен соответствующим образом, а именно: протоколом личного обыска. Это нарушение УПК подтвердили в суде свидетели Фрышко и Хоршикян, непосредственно производившие обыск.
В ходе обыска в клубе сотрудниками ГУБОП МВД РФ Фрышко и Хоршикяном был осуществлен не в полном объеме личный обыск Изаровой. Из показаний Изаровой: "Этот осмотр я восприняла как личный обыск, внимала спокойно, пока не достала пакетик с наркотиками" (т. 3, л. д. 304 на обороте). Следует подчеркнуть, что УПК РСФСР позволял в период проведения обыска в клубе при этом не выносить дополнительного постановления о производстве личного обыска Изаровой, но протокол личного обыска должен быть в таком случае составлен обязательно.
О том, что при обыске в клубе ни у кого из присутствующих, кроме как у Изаровой и Гореловой, не проводился обыск личных вещей в их присутствии сообщили суду подсудимая Изарова и свидетели Зеленский, Разин, Давыдова, Соколов, Горелова, Дронин, Захаров.
Также свидетельством нахождения во время обыска посторонних и не внесенных в протокол лиц в служебных помещениях клуба является то обстоятельство, что во время обыска были похищены аудио - плеер, фонарик, фотоаппарат, машинка для стрижки волос, что подтверждает тот факт, что принимавшие участие в обыске работники правоохранительных органов находились в помещениях клуба без понятых и представителей клуба. Более того, фотоаппарат и машинка для стрижки волос были похищены в помещении фото студии, где в последствии были "обнаружены" наркотики. Данный факт кражи указанных предметов подтвердили в суде свидетели Бутник и Ярошенко. По факту кражи указанных предметов во время обыска 21 декабря прокурором Пресненской межрайонной прокуроры г. Москвы в марте 2002 года возбуждено по ч. 1 ст. 158 УК РФ два нераскрытых уголовных дела.
Также было возбуждено как нераскрытое уголовное дело по ч. 4 ст. 228 УК РФ следователем Ненаховой по факту обнаружения нескольких граммов бесхозного кокаина во время проведения обыска в фото студии клуба "Доллс", то есть в том месте, где были похищены фотоаппарат и машинка для стрижки волос.
Свидетель Зеленский также сообщил суду, чтобы не фиксировались противозаконные действия сотрудников правоохранительных органов, допущенных ими в ходе обыска, в служебном кабинете учредителей в присутствии один из группы сотрудников силовых структур вытащил видеокассету из видеомагнитофона, на которой производилась видеозапись происходящих событий в различных служебных помещениях клуба, и эта кассета не была внесена в протокол обыска. Обыск в нарушении УПК был произведен не во всех открытых служебных помещениях. В тех же помещениях, где проводился обыск, данное следственное действие было проведено поверхностно, при этом не принимались меры к отысканию отпечатков пальцев рук с поверхностей упаковок. В частности, сотрудник ГУБОП МВД РФ Хоршикян в нарушении процедуры проведения обыска не предпринял никаких мер по обнаружению и снятию отпечатков пальцев рук с упаковок, в которых находилось порошкообразное вещество. Таким образом, преднамеренно уничтожались доказательства не виновности Изаровой.
В целях отыскания следов пальцев рук на упаковочных материалах, соблюдая все предосторожности (например, использование резиновых перчаток), необходимо было изъять и упаковать в присутствии понятых обнаруженные в ходе обыска предметы и вещи, а затем следователю Ненаховой необходимо было немедленно назначить дактилоскопическую экспертизу. Это позволило бы получить доказательства о принадлежности обнаруженных наркотиков тому ли иному лицу. Однако этого не было сделано.
Изложенных обстоятельства, свидетельствуют о том, что обнаруженные в ходе обыска в клубе "Доллс" 21 декабря 2001 года в личных вещах обвиняемой Изаровой, а также при обыске в ее квартире 23 декабря 2001 года, ей не принадлежат, а были принесены в клуб "Доллс" и ее квартиру неустановленными лицами.
Таким образом, незаконные действия с наркотическими средствами совершила не Изарова, подвергавшаяся необоснованному уголовному преследованию, а неустановленные следствием лица.
Кто же имел реальную возможность из числа находившихся при обыске сотрудников подложить наркотики? Такие конкретные лица имеются и на них дали показания подсудимая Изарова и свидетели Соколов и Горелова. В частности, подсудимая Изарова сообщила суду, что когда группа, проводившая обыск, вошла в подсобные помещения, то присоединились другие люди, в том числе и человек армянской национальности – Хоршикян, который подключился с того момента, когда вошли в рабочие помещения. Могли подложить наркотик сотрудники, находившиеся до обыска в служебных помещениях, которые имели реальную возможность беспрепятственно войти в кабинет генерального директора: "Подозрение вызывает Хоршикян как человек, который мог мне подложить наркотики, потому что он очень активно уничтожал следы на упаковках с наркотиками" (т. 3, л. д. 304 на обороте).
С учетом изложенного, суд обязан исключить из совокупности доказательств, представленных суду стороной обвинения, протокола обыска, проведенного сотрудниками ГУБОП МВД РФ 21 декабря 2001 года в ООО "Клуб Доллс" (т. 1, л. д. 69-78).
Показания, данные Изаровой в качестве подозреваемой 22 и 23 декабря 2001 года получены следствием после ее принуждения оперативных сотрудников правоохранительных органов, без адвоката Шибицкого, с которым на момент задержания уже было заключено соглашение, то есть с грубейшими нарушениями требований ст. 48 Конституции РФ: "Каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. Каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения".
Следователь Ненахова, в частности, необоснованно проигнорировала требования уголовно-процессуального закона, касающиеся важнейших гарантий обеспечения конституционного права подозреваемой Изаровой – пригласить защитника по своему выбору. В данном случае Изарова, еще до задержания знала, что у нее имеется защитник Шибицкий, который находился в клубе "Доллс" во время обыска 21 декабря 2001 года, то есть за несколько часов до ее принудительной доставки в ГУВД Московской области и составления протокола по ст. 122 УПК РСФСР в качестве подозреваемой в совершении преступления. Как следует из показаний обвиняемой Изаровой от 28 декабря 2001 года, последняя настаивала на том, чтобы после ее задержания ей был представлен адвокат (т. 1, л. д. 127).
Адвокат Шибицкий, который после того, как задержали Изарову, пытался предъявить ордер работникам милиции и требовал предоставить ему законное право побеседовать с задержанной Изаровой, по оказанию ей юридической помощи в ходе предварительного следствия. Однако ему было в этом незаконно отказано. Никто из сотрудников милиции не сообщил персоналу клуба "Доллс", куда принудительно доставят Изарову, не был назван телефон подразделения органов внутренних дел, где будет находиться Изарова, не была указаны данные следователя, которому было поручено проводить неотложные следственные действия по факту обнаружения наркотических средств во время обыска 21 декабря 2001 года в клубе "Доллс", в том числе в личных вещах Изаровой.
Из оглашенной в суде жалобы адвоката Шибицкого от 24 декабря 2001 года, переданной на личном приеме в прокуратуру Московской области "С приема К –116914):
"24 декабря 2001 года я с ордером № 3362 на защиту законных интересов Изаровой М. Л. явился для ознакомления с уголовным делом № 128636, возбуждено 21.102001 года по ст. 228 ч. 4 УК РСФСР в отношении моей подзащитной в помещение ГУВД Московской области по адресу: Москва, Никитский пер. д. 3, в здание ГУВД я не был допущен. Старший следователь ГУВД Московской области Ненахова Е. Н. после ознакомления с моими документами забрала у меня ордер № 3362, и, сославшись на занятость, сказала, что только вечером (когда точно не ясно) даст ответ и назовет время, когда я смогу ознакомиться с материалами дела в отношении моей подзащитной.
Действие Ненаховой Е. Н. считаю неправомочными и поэтому поводу прошу принять меры прокурорского реагирования" (т. 1, л. д. 180).
Таким образом, с 21 декабря по 28 декабря адвокату Щибицкому не было предоставлено реальной возможности ознакомиться с материалами дела, касающихся показаний, данных Изаровой, а была предоставлена возможность встретиться для беседы с подзащитной Изаровой только спустя четыре дня после ее задержания в качестве подозреваемой на основании ст. 122 УПК РСФСР, то есть лишь 25 декабря 2001 года (т. 1, л. д. 177-180).
В протоколе допроса подозреваемого от 21 декабря 2001 года в 21 час. 55 минут Изаровой было записано: "От дачи показаний я отказываюсь, желаю воспользоваться услугами адвоката и давать показания в его присутствии" (т. 1, л. д. 105 на обороте).
Однако следователь Ненахова не предприняла никаких мер (например, не позвонила в клуб) и не предоставила возможность Изаровой позвонить в клуб, где в это время находился адвокат Шибицкий, который должен был по соглашению оказывать юридическую помощь задержанной Изаровой.
Вместе с тем уже 22 декабря 2001 года в протоколе разъяснения прав обвиняемой вдруг появляется запись Изаровой: "Желаю давать показания 22 декабря 2001 года без адвоката. Это мое право, это не связано с моим материальным положением" (т. 1, л. д. 107). Следователь Ненахова при таких обстоятельствах обязана была задать следующий вопрос Изаровой:
"По какой причине, в связи с какими возникшими обстоятельствами 21 декабря 2001 года в 21 час. 55 минут вы требовали адвоката, а 22 декабря 2001 года уже отказались от услуг адвоката, с чем связано принятие такого решения, не воздействовал кто-либо из сотрудников правоохранительных органов на вас физически или психологически с целью, чтобы вы отказались от услуг адвоката Шибицкого?".
Однако причина отказа Изаровой от адвоката Шибицкого следователем Ненаховой не была выяснена в ходе ее допроса. В процессе допроса Изаровой в качестве подозреваемой в протоколе не указаны причины ее отказа от адвоката Шибицкого.
В нарушении требований уголовно-процессуального законодательства, следователем не было предоставлено право и реальной возможности Изаровой сообщить сотрудникам клуба "Доллс" или ее знакомым, чтобы они проинформировали адвоката Шибицкого, что ему необходимо прибыть в ГУВД Московской области к следователю Ненаховой для осуществления защиты Изаровой.
В данном случае следствием было проигнорированы указания постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 июня 1978 г. № 5 "О практике применения судами законов, обеспечивающих обвиняемому право на защиту", где в п. 1 сказано: "Обратить внимание судов на то, что обеспечение обвиняемому (подсудимому) права на защиту является конституционным принципом и должно выполняться во всех стадиях уголовного судопроизводства как важная гарантия установления истины и вынесения законного, обоснованного и справедливого приговора".
В п. 12 данного постановления подчеркивается: "Обратить внимание судов на то, что отказ от защитника может иметь место в любой стадии процесса только по инициативе обвиняемого (подсудимого) и при наличии реальной возможности участия адвоката в деле".
Названное обстоятельство является существенным нарушением конституционного и уголовно-процессуального законодательства, а также прав и свобод Изаровой.
На основании требований п. 2 ст. 50 Конституции РФ при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. В соответствии с этим положением доказательства, которые получены с нарушениями требований, предъявляемых к собиранию доказательств, не будут иметь юридической силы, не являются допустимыми доказательствами, поэтому не могут быть положены в основу обвинения.
В ч. 2 ст. 75 УПК РФ отмечается, что к недопустимым доказательствам относятся показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствии защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде.
Таким образом, на основании п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ показания подозреваемой Изаровой. от 22 декабря 2001 года (т. 1, л. д. 107-119) и от 23 декабря 2001 г. (т. 1, л. д. 113-117), полученные следователем без участия в допросе Изаровой адвоката являются недопустимыми доказательствами, не имеющими юридической силы и эти показания не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.
В связи с изложенным показания Изаровой от 22 и 23 декабря 2001 года, взятые следователем без адвоката в ходе допроса подозреваемой Изаровой, должны быть исключены судом из совокупности доказательств, поскольку такие доказательства согласно требованиям ст. 75 УПК РФ, являются недопустимыми доказательствами, не имеющими юридической силы, которые не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.
Также является доказательством, полученным с нарушениями требований ст. 75 УПК РФ, и поэтому недопустимым и не имеющим юридической силы протокол обыска, проведенный сотрудниками ГУВД Московской области по месту жительства Изаровой (г. Москва, Можайское шоссе, д. 21, кв. 35) в ночь с 22 на 23 декабря 2001 года (т. 1, л. д. 91-93).
Данный обыск был осуществлен сотрудниками милиции уже после того, как к Изаровой следователем Ненаховой не был допущен для участия в допросе подозреваемой Изаровой адвокат Шибицкий и Изарова, под психологическим воздействием сотрудников правоохранительных органов, дала не соответствующие действительности показания о том, что обнаруженные у нее в ходе обыска в клубе "Доллс" 21 декабря 2001 года наркотики ей якобы передал на хранение арт-директор "Студии – Ф" Воропаев О. В.
Поэтому, чтобы закрепить данные Изаровой под принуждением и без адвоката показания о якобы ее причастности к незаконным действиям с наркотиками, сотрудники ГУВД Московской области без санкции прокурора в ночное время вместе с Изаровой выехали к ней на квартиру для проведения обыска (т. 1, л. д. 128-129). После того, как сотрудники ГУВД Московской области прибыли ночью 23 декабря 2001 года для проведения обыска в квартире Изаровой, выяснилось, что в это время в квартире находятся знакомые Изаровой Разин и Деревянко.
Кроме того, сюда же прибыл адвокат Шибицкий, защищавший интересы задержанной Изаровой, которого следователь Ненахова и оперативные сотрудники не допускали к подзащитной. О том, что адвокат Шибицкий предоставлял сотрудникам документы, подтверждающие его полномочия по защите Изаровой, дали показания в суде свидетели Разин и Антипов А. Ю.
Из материалов дела следует, что адвокат Шибицкий в очередной раз на стадии проведения неотложных следственных действий не был допущен сотрудниками ГУВД Московской области для осуществления своих профессиональных обязанностей по оказанию юридической помощи своей подзащитной Изаровой, а именно: для проведения обыска в квартире с участием Изаровой в ночное время 23 декабря 2001 года (т. 1, л. д. 177). В связи с чем следственные действия, проведенные без адвоката Шибицкого, в том числе результаты проведенного обыска 23 декабря 2001 года в квартире Изаровой, без допуска к данному следственному действию адвоката, являются, согласно требований ст. 75 УПК РФ, недопустимыми доказательствами, не имеющими юридической силы, которые не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.
Обращаю внимание суда также на то, что сотрудниками, проводившими данный обыск в квартире Изаровой был проигнорирован уже упомянутый мною приказ Генеральной прокуратуры РФ от 30 января 2001 г. № 5 "О мерах по усилению прокурорского надзора за законностью производства выемки и обыска", который обязывает должностных лиц правоохранительных органов, осуществляющих обыск, в обязательном порядке указать в протоколе обыска в связи с какими не терпящими отлагательствами был проведен обыск в ночное время и без санкции прокурора. Однако такой записи в протоколе обыска от 23 декабря 2001 года нет.
На основании изложенного, суд должен исключить из совокупности доказательств по делу протокол обыска, проведенный в квартире Изаровой М. Л. 23 декабря 2001, так как этот обыск был осуществлен после того, как адвокат Шибицкий не был допущен для защиты Изаровой при ее допросе в качестве подозреваемой 22 декабря 2002 года, где Изарова М. Л. дала не соответствующие действительности показания под психологическим воздействием.
Обращаю внимание суда также на то обстоятельство, что в случае допущения нарушений процессуальных норм обесцениваются даже вполне убедительные улики. Об этом еще более 100 лет назад 23 июля 1823 года, Государственный совет России записал:
"Сколь не было бы сильно подозрение против подсудимого, сколь не убедительны доводы, его обвиняющие, но все сие не может основывать справедливого приговора, если формы и обряды, для судопроизводства предписанные, были нарушены".
Вынужден также подчеркнуть, что у защиты нет ни одной причины, чтобы верить заключению экспертов о том, что Изарова является хроническим алкоголиком и нуждается в лечении от алкоголизма. Следствие, приводя в обвинительном заключении выводы наркологической экспертизы о признании Изаровой хроническим алкоголиком второй степени, тем самым, пыталось сформировать у суда ложное представление об Изаровой как о личности, имеющей зависимость от алкоголя и нуждающейся в лечении от алкоголизма. На самом деле Изарова не страдает хроническим алкогольным заболеванием, а выводы экспертов не соответствуют действительности и материалам уголовного дела. В деле имеются сведения о том, что Изарова – спокойный и уравновешенный человек, вежливая и корректная во взаимоотношениях с окружающими и коллегами по работе. Она никогда не злоупотребляла спиртными напитками. Все изложенное дает основание защите усомниться в правильности вывода экспертов и подойти к оценке наркологической экспертизы критически.
Некритически стороной обвинения оценены и исследования эксперта-химика, давшего заключение об отсутствии в под ногтевом содержимом Изаровой и волос, взятом у Изаровой. Эти заключения, подтверждающие то, что Изарова никак не могла положить в кошелек вещество с содержимым кокаином не испачкав ладони рук и подногтевым содержимом.
Не было определено экспертным путем точное количество кокаина и примесей в изъятом веществе. Такой вывод является предположительным, ибо повторная химическая экспертиза по определению точного количества кокаина в ЭКЦ МВД РФ не была проведена, что не позволяет точно предъявить Изаровой количество обнаруженного наркотического вещества.
Прокурор сослался также на показания свидетеля Посунько. Однако показания данного свидетеля являются противоречивыми и непоследовательными. В ходе первого допроса Посунько утверждала, что никто в клубе наркотики не употреблял, затем дала совершенно другие показания.
Вспомним вопрос государственного обвинителя, заданного в зале суда подсудимой Изаровой: "А вы лично видели, как вам подбросили наркотики?".
Что должна была ответить Изарова на этот вопрос? Естественно ничего. Это равносильно задать вопрос потерпевшему, у которого воры похитили имущество: "А вы видели, кто у вас украл вещи в квартире?". Если последует ответ: "Нет, ни видел и ничего не могу сказать по этому поводу" Тогда, следуя логике государственного обвинителя, показания потерпевшего должны быть следователем поставлены под сомнение.
В данном случае наркотики в клубе были обнаружены именно тогда, когда в клубе "Доллс" оказались сотрудники правоохранительных органов и, как видно из имеющихся в деле материалов, высказывавших ранее намерения о подбросе наркотических средств в помещения клуба.
В связи с указанными обстоятельствами уголовное дело должно возбуждаться только по факту обнаружения наркотиков в клубе, а далее требовалось проведение необходимых следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий по установлению и привлечению к уголовной ответственности лиц, причастных к незаконному приобретению, перевозке и хранению обнаруженных и изъятых при обыске и приобщенных к делу в качестве вещественных доказательств наркотических средств.
Следствие проигнорировало тот факт, что подсудимая Изарова дала показания в суде, что у нее имелись основания подозревать в подбросе наркотиков следующих сотрудников, участвовавших в обыске: Хоршикяна, работника ГУБОП МВД РФ корейской национальности и других, умышленно не внесенных в протокол обыска работников правоохранительных органов.
При указанных событиях прокурорские работники обязаны путем проведения следственных действий проверить версию стороны защиты о причастности или не причастности сотрудников правоохранительных органов, принимавших участие в обыске в клубе, к подбросу наркотиков. Однако этого сделано не было. Понятно, что сложно проверить указанную версию и тем более привлечь к уголовной ответственности работников правоохранительных органов за превышение должностных полномочий и фальсификацию материалов уголовного дела, поскольку подбрасываются наркотики конечно без свидетелей.
Как должна была бы поступить по уголовному делу по обвинению Изаровой следователь Ненахова? В большинстве случаев следователям в силу разных причин не удается изобличить недобросовестных сотрудников силовых структур в подбросе наркотиков. В то же время не редко возбуждаются и расследуются уголовные дела названной категории, по которым виновность лица в незаконном хранении наркотиков также остается недоказанной. Иными словами складывается ситуация, при которой следователю при бесспорности события преступления (факт наличия наркотиков) не удается собрать достаточных доказательств, уличающих какое-либо определенное лицо в незаконном приобретении или хранении в целях или без цели сбыта этих обнаруженных и изъятых наркотических средств.
При таких обстоятельствах считаю, должен действовать упомянутый в ст. 49 Конституции России и ст. 14 УПК РФ принцип презумпции невиновности. В данном случае этот принцип должен быть реализованным следователем Ненаховой следующим образом.
Следователю требовалось отработать все имеющиеся по делу версии. После того, как были бы исчерпаны все возможности установления конкретного лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого за незаконное приобретение и хранение наркотиков без цели сбыта, предварительное следствие по уголовному делу необходимо было приостановить по п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ.
Однако такой расклад по рассматриваемому в данном суде уголовному делу явно не входил в планы следственных и оперативных работников ГУВД Московской области, которых "сверху" обязали любыми средствами возвратить похищенные 10 миллионов долларов.

Уважаемый суд!
Настал тот час, когда подсудимая Изарова должна получить ответ, на вопрос, поставленный Федором Михайловичем Достоевским в его произведении "Преступление и наказание": "Кто я, тварь дрожащая, или право имею?".
Кто-то сказал, что раз разбитая жизнь уже не склеивается более. Если это правда, то единственное утешение для подсудимой Изаровой осталось теперь в том, чтобы услышать от суда приговор, которым публично засвидетельствует ее невиновность по настоящему делу. Этот приговор будет служить ей нравственной опорой и утешением до конца жизни. От решения данного дела зависит судьба 57 летней женщины, попавшую в "грубо сплетенную паутину", "сотканную" правоохранительными органами по заказу тех, кто решил путем привлечения к уголовной ответственности невиновного человека, вернуть якобы похищенные 10 млн. долларов США.
В конце своего выступления озвучу высказывание известного русского адвоката 19 столетия Сергея Аркадьевича Андреевского (годы жизни 1847 – 1919), который в своей речи по делу о мировых судьях Лагофета и Евского дал точную характеристику российским судьям, которая, я полагаю, подходит и к данному составу суда:
"Наши русские судьи честны, и, отметим в них с гордостью эту национальную черту, они – человечны. Их труд тяжелый, их жизнь небогатая. Первоначальный достаток, который им желал обеспечить законодатель, в настоящее время не существует, но высокие предания передаются преемственно. Мы видим наших судей за поздними огнями: они работают в душных камерах, и все это не из-за отличий, которых им не полагается, а из уважения к нашим несчастьям, для помощи в наших столкновениях. Сердечное им спасибо" Сергей Аркадьевич Андреевский (1847-1919). Избранные труды и речи. Автограф, Тула – 2000 г. С. 41.
Безусловно, правильным судебным решением будет приговор, из которого видно, что суд не причастен к борьбе за власть в государстве, что суд, своим справедливым приговором, отстоял власть закона. Полагаю, что судом собранно достаточное количество доказательств, подтверждающих невиновность подсудимой Изаровой. Прошу оправдать Изарову Марию Леонтьевну за отсутствием в ее действиях состава преступления.

Адвокат Е. А. Черноусов
23 марта 2003 года

Справка:
Изарова обвинялась в совершении особо тяжкого преступления (ч. 4 ст. 228 УК), предусматривающее наказание от 7 до 15 лет лишения свободы с конфискацией имущества. В отношении Изаровой М. Л. Кунцевский районный суд Москвы постановил обвинительный приговор, вместе с тем, руководствуясь требованиями ст. 64 УК РФ, назначил ей более мягкое наказание, чем предусмотрено за это преступление – 3 (три) года и 6 (шесть) месяцев лишения свободы без конфискации имущества.